Не знаю почему, но я без сил ввалился в свою палатку и сразу заснул на 8 минут. Не понимаю, как я мог устать? Шли невероятно медленно. Голова пока не болела, но была тяжелой, как после не удачного спарринга. Термос я позорно забыл, и эти два дня на переходах пил от случая к случаю. Есть не хотелось. За ужином напился кипяченой воды и один из последних ушел спать. Наконец-то пригодились Женькины пуховые носочки. Залез в два спальника, один сегодня приволок снизу, вдобавок накрылся пуховым одеялом (очередной подгон Абрамова) и заснул.

Проснулся в полночь. В моей голове набатом бил новгородский вечевой колокол. Пить хотелось страшно. Пришлось вылезать и пробираться в столовую палатку. Там, в спальниках, хлопали глазами удивленные шерпы. Стараясь не бить лучом фонаря по монгольским оторопелым лицам, нашел в потёмках традиционный, стеклянный китайский термос. Именно такие мы любили в детстве. На счастье термос оказался полным. Выпил кружку кипятку, налил ещё одну и принес её в палатку. Устроился по-выше, как учили опытные товарищи, чтобы не было отека мозга. Не спеша выпил уже подостывшую воду. Новгородский набат медленно и очень плавно удалялся. Спать не хотелось, может быть послушать Басовскую? Не включая фонаря, на ощупь, нахожу плеер. Подарок Скляра. Все валится из рук. На пятой попытке включаю. Закрываю глаза…

Смотрю на часы - час ночи. Толи спал, толи нет. Снова мучительно хочется пить. В затылке тяжесть. Вылезаю из спальника. Бедные шерпы. Всё повторяется. Удивленные монгольские глаза. Звук судорожных глотков воды. Второй стакан без потерь доношу до палатки. Наталья Ивановна Басовская и история Франции - Людовик 16, Робеспьер и Мария Антуанетта. Толи сон, толи нет. Два утра. Всё заново. Боже, какой же я кретин, что забыл внизу термос!

Ближе к утру поднялся сильный ветер. Палатку трепало и рвало. Хоть какое-то разнообразие. Набат опять вернулся и теперь фигачит с невероятной частотой. Это даже уже не набат, а непрекращающийся жуткий гул. Периодически забываю, как дышать. Испуганно делаю три интенсивных вздоха полной грудью, становится легче. Неужели действительно можно забыть, как дышит организм? Надеюсь, это не возможно. Господи, когда же кончится эта ночь! Зачем я ввязался в эту авантюру? Какой, к черту из меня высотник, если я не могу выжить даже на 6400? Курам на смех! Ну, когда же рассветёт?

8 часов. Набат опять плавно затих. Несмотря на ветер и треск палатки в спальнике уютно. Глаза закрыты. Вылезать не хочется. Желтый, теплый свет проникает в моё гнездо. Нет, я никуда не пойду, буду спать, пока не вытащат за ноги.

В столовой уже полно народу. Вид у клиентов «не очень». Даже гиды выглядят, как уставшие алкоголики. Похоже, я один из самых активных этим утром. Значит, плохо было не только мне, а может быть, мне и вообще не было плохо? Может быть это нормально, может быть так у всех на высоте?

Вниз шли долго минуя мидл кемп. Санёк Ручкин шел с трудом, но с потерей высоты, пошел быстрее. Вечером все были в базлаге, Саньку дали кислород, а утром укатили на дряхлом автобусике в Ташидзонг.

А там бараны, рисовая водка, два теплых одеяла и куча бесплатного воздуха.

Что-то меня укачало на этой пыльной дороге. Автобус так мотает, что сидящий рядом китченбой поплыл серьёзно. Чтобы и мне не дойти до этого, хорошо бы смотреть вперед, на гигантский Эверест и маленькую Чангцзе.